Сбыстся Писание, еже глаголет:
и со беззаконными вменися.
И мимоходящии
хуляху Его, покивающе главами своими и
глаголюще: уа, разоряяй церковь и треми
денми созидаяй: спасися сам и сниди
со креста (Марк. XV, 28-30).
Совершилась спасительная страсть! Исполнен ужасный приговор! Оклеветан Праведник, Безгрешный схвачен, как злодей, Святой приведен на беззаконный суд; небесный Посланник терпит поносное распятие от нечестивых! Но еще не выпита до дна чаша страданий! еще суждено превозмогать беззаконной неправде: невинный Страдалец и его немногие последователи лишены даже того последнего утешения невинности, чтобы если не сами мучители, то хотя бы общественное мнение показало сочувствие и сострадание Мученику. Но нет, проходят толпы богомольцев на праздник, останавливаются и, покивая главами на страшное зрелище, изрыгают насмешки и брань. Но что еще ужаснее, — не недоразумение, не неведение заставляет их допускать сие безумие, но только ожесточенная злоба на ту правду, на ту безконечную святость, которую принес Господь на землю. «Уа, разоряяй церковь!» — Ты пришел осудить наши предания, вздумал переменить порядки нашей религиозной жизни, которые нам так дороги; Ты хвалился, что в три дня создашь новые: так терпи же то, что терпишь: сойди с креста и спаси Себя сам. Нам было Тебя не переспорить: Ты думал любовью и правдою устроить на земле мир и не пожелал присоединиться к нам: теперь пусть видят все, куда привели Тебя Твои добродетели. — Так думал поругаться Христу диавол, говоривший в сердцах сей обезумевшей толпы. Казалось, что не стало на земле правды: ложь и злоба, вменившая Христа со беззаконными, как будто окончательно и на веки воцарилась в мире. Многих праведников казнила она, многих изгнала пророков, еще недавно обезглавила «большего всех, рожденных женами» (Лук. VII, 28), а ныне пригвоздила ко кресту Святейшего из святых, так что затрепетала сама природа: «и тьма бысть по всей земли и померче солнце, и завеса церковная раздрася посреде» (Лук. XXIII, 45). Никогда не видело солнце такого страшного злодеяния, никогда не обагрялась земля Божественною кровью, ни прежде, ни после сего, ни во веки. Но Бог благий и праведный Судия превыше всех: и когда для плотского ума виделось посрамление правды и торжество зла, когда умирало «Солнце правды» на поносном древе, осужденное беззаконными злодеями, а самые злодеи, рукоплеская, торжествовали: тогда же на небе совершился приговор на укрепившегося князя мира сего, тогда пришел суд на всякое зло и творящего злое (Иоан. XII, 31-34; Рим. I, 18; II, 9-11). Своею вольною страстью Господь открывает нам, что стыд и позор не во внешнем уничижении, а в грехе, что слава и правда не в силе внешней, а в чистоте сердца. У Него отнимают земную жизнь, но здесь же зачинается новая жизнь благодати. «Когда душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное», говорит о Христе Исаия (LIII, 10).
С тех пор, как пострадал Господь, всем стало ясно, в чем горе и смерть, все стали различать правого от сильного, все осуждают не Распятого, но его распинателей. Они стали предметом общего омерзения и ужаса, а Он стал нашим Светом, нашею Жизнью, нашим Оправданием. Поносное древо казни стало достопокланяемым знамением победы, надеждою спасения, — а то Лобное место, на котором Его вменили со беззаконными, изображается днесь пред нашими глазами посреди священного храма, как святыня, и пред изображением тела Его, полагаемого во гробе, падают ниц на землю вельможи и цари.
Но, братие, до конца ли уничтожилось сходство нашего времени с тогдашним? — для всех ли открылись внутренние очи, чтобы различать внутреннее от внешнего, сущее от кажущегося, чего не умели делать безумные иудеи? Все ли мы или, лучше сказать, всегда ли преклоняемся пред распятым Христом, как преклоняемся днесь пред Его плащаницей? Или мы сами уподобляемся иногда христоненавистным ослепленным иудеям, которые тоже покланялись Ему, как царю, за четыре дня до того, как предали Его на казнь? Или наши богослужебные хваления бывают, по легкости нашего настроения, подобны еврейскому «Осанна» при входе Христа в Иерусалим? Смотрите, здесь Христос всеми покланяемый, а там, за стенами святого храма, там мы Его вездесущего как встречаем, когда видим снова в умалении? Или невразумительны сии вопросы? или непонятны эти слова? Тогда, может быть, ты разъяснишь себе их значение другими словами: «взалкахся и не дасте Ми ясти, возжадахся и не напоисте Мене, странен бех и не введосте Мене, наг и не одеясте Мене; болен и в темнице, и не посетисте Мене (Матф. XXV, 42-43). Да, когда мы встречаем Христа не во славе, а в уничижении, когда приходится ради Него лишиться, или потрудиться, или принять укоры и стыд в обществе; когда Он толчется в наше сердце (Апок. III, 20) и требует от нас чего либо, для наших предразсудков небывалого и даже смешного, когда предлагает разорить греховный дом нашей любострастной и горделивой души и обещает нам создать треми денми новую жизнь всепрощения, смирения, любви и правды: вот тогда, как мы Его встречаем?! Тогда мы далеки ли от безумных иудеев, возлюбивших славу человеческую паче, неже славу Божию (Иоан. XII, 43)? — Вот о чем размысли в сердце твоем, прикладываясь устами к плащанице; вот о каких деяниях кайся, как благоразумный разбойник. Сия изображаемая во святом храме Голгофа да научит тебя, о христианин, да научит она тебя узнавать Христа Сына Божия, не только идущего во славе, но и приходящего к тебе в уничижении. — Когда поднимется в тебе та борьба между любовию к миру и любовию к правде, которую не выдержал Пилат, тогда подумай — во-первых, о том, что в то время, как ты воображаешь себя судьей между Христом и миром, то на самом деле над тобою самим совершается суд на небе, как тогда совершился он над князем мира; — а во-вторых, если жалеешь о своем спасении, то представь себе вновь Голгофу, распятого на древе Христа и иудеев, ругающихся Ему, представь всю эту страшную картину в день твоего искушения и спроси: хочу ли быть с праведными мироносицами, не убоявшимися мирского позора ради Христа, или со злодеями, Его осудившими? О сем размысли и ныне пред святою плащаницей; смотри, чтобы твое лобзание Христовых язв во святом храме, при постоянном отвращении от них в жизни, не уподобилось целованию и поклонению нечестивых ругателей-воинов. А если в прошлой жизни ты знаешь за собой много таких христоненавистных дел, каковы были дела иудеев, то обновись, покайся и, возвращаясь из храма, уподобися тем из них, о коих сказано: и вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся (Лук. XXIII, 48). Возвратись и ты в дом твой изменившись подобно сотнику и иже с ним, распни в себе ветхого человека, чтобы жить со Христом во веки. Аминь.
Слово сие произнесено в Исаакиевском Кафедральном соборе 30-го марта 1890 года. Напечатано впервые в журнале «Церковные Ведомости» в 1890 г , . № 16.
Митрополит Антоний. Слова, беседы и речи (о жизни по внутреннему человеку).
Посмертное издание с предисловием АРХИЕПИСКОПА НИКОНА (РКЛИЦКОГО). Нью-Йорк, 1968 г, сс.47-50.
Сверено с оригиналом
Слово в Великий Пяток
Сбыстся Писание, еже глаголет:
и со беззаконными вменися.
И мимоходящии
хуляху Его, покивающе главами своими и
глаголюще: уа, разоряяй церковь и треми
денми созидаяй: спасися сам и сниди
со креста (Марк. XV, 28-30).
Совершилась спасительная страсть! Исполнен ужасный приговор! Оклеветан Праведник, Безгрешный схвачен, как злодей, Святой приведен на беззаконный суд; небесный Посланник терпит поносное распятие от нечестивых! Но еще не выпита до дна чаша страданий! еще суждено превозмогать беззаконной неправде: невинный Страдалец и его немногие последователи лишены даже того последнего утешения невинности, чтобы если не сами мучители, то хотя бы общественное мнение показало сочувствие и сострадание Мученику. Но нет, проходят толпы богомольцев на праздник, останавливаются и, покивая главами на страшное зрелище, изрыгают насмешки и брань. Но что еще ужаснее, — не недоразумение, не неведение заставляет их допускать сие безумие, но только ожесточенная злоба на ту правду, на ту безконечную святость, которую принес Господь на землю. «Уа, разоряяй церковь!» — Ты пришел осудить наши предания, вздумал переменить порядки нашей религиозной жизни, которые нам так дороги; Ты хвалился, что в три дня создашь новые: так терпи же то, что терпишь: сойди с креста и спаси Себя сам. Нам было Тебя не переспорить: Ты думал любовью и правдою устроить на земле мир и не пожелал присоединиться к нам: теперь пусть видят все, куда привели Тебя Твои добродетели. — Так думал поругаться Христу диавол, говоривший в сердцах сей обезумевшей толпы. Казалось, что не стало на земле правды: ложь и злоба, вменившая Христа со беззаконными, как будто окончательно и на веки воцарилась в мире. Многих праведников казнила она, многих изгнала пророков, еще недавно обезглавила «большего всех, рожденных женами» (Лук. VII, 28), а ныне пригвоздила ко кресту Святейшего из святых, так что затрепетала сама природа: «и тьма бысть по всей земли и померче солнце, и завеса церковная раздрася посреде» (Лук. XXIII, 45). Никогда не видело солнце такого страшного злодеяния, никогда не обагрялась земля Божественною кровью, ни прежде, ни после сего, ни во веки. Но Бог благий и праведный Судия превыше всех: и когда для плотского ума виделось посрамление правды и торжество зла, когда умирало «Солнце правды» на поносном древе, осужденное беззаконными злодеями, а самые злодеи, рукоплеская, торжествовали: тогда же на небе совершился приговор на укрепившегося князя мира сего, тогда пришел суд на всякое зло и творящего злое (Иоан. XII, 31-34; Рим. I, 18; II, 9-11). Своею вольною страстью Господь открывает нам, что стыд и позор не во внешнем уничижении, а в грехе, что слава и правда не в силе внешней, а в чистоте сердца. У Него отнимают земную жизнь, но здесь же зачинается новая жизнь благодати. «Когда душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное», говорит о Христе Исаия (LIII, 10).
С тех пор, как пострадал Господь, всем стало ясно, в чем горе и смерть, все стали различать правого от сильного, все осуждают не Распятого, но его распинателей. Они стали предметом общего омерзения и ужаса, а Он стал нашим Светом, нашею Жизнью, нашим Оправданием. Поносное древо казни стало достопокланяемым знамением победы, надеждою спасения, — а то Лобное место, на котором Его вменили со беззаконными, изображается днесь пред нашими глазами посреди священного храма, как святыня, и пред изображением тела Его, полагаемого во гробе, падают ниц на землю вельможи и цари.
Но, братие, до конца ли уничтожилось сходство нашего времени с тогдашним? — для всех ли открылись внутренние очи, чтобы различать внутреннее от внешнего, сущее от кажущегося, чего не умели делать безумные иудеи? Все ли мы или, лучше сказать, всегда ли преклоняемся пред распятым Христом, как преклоняемся днесь пред Его плащаницей? Или мы сами уподобляемся иногда христоненавистным ослепленным иудеям, которые тоже покланялись Ему, как царю, за четыре дня до того, как предали Его на казнь? Или наши богослужебные хваления бывают, по легкости нашего настроения, подобны еврейскому «Осанна» при входе Христа в Иерусалим? Смотрите, здесь Христос всеми покланяемый, а там, за стенами святого храма, там мы Его вездесущего как встречаем, когда видим снова в умалении? Или невразумительны сии вопросы? или непонятны эти слова? Тогда, может быть, ты разъяснишь себе их значение другими словами: «взалкахся и не дасте Ми ясти, возжадахся и не напоисте Мене, странен бех и не введосте Мене, наг и не одеясте Мене; болен и в темнице, и не посетисте Мене (Матф. XXV, 42-43). Да, когда мы встречаем Христа не во славе, а в уничижении, когда приходится ради Него лишиться, или потрудиться, или принять укоры и стыд в обществе; когда Он толчется в наше сердце (Апок. III, 20) и требует от нас чего либо, для наших предразсудков небывалого и даже смешного, когда предлагает разорить греховный дом нашей любострастной и горделивой души и обещает нам создать треми денми новую жизнь всепрощения, смирения, любви и правды: вот тогда, как мы Его встречаем?! Тогда мы далеки ли от безумных иудеев, возлюбивших славу человеческую паче, неже славу Божию (Иоан. XII, 43)? — Вот о чем размысли в сердце твоем, прикладываясь устами к плащанице; вот о каких деяниях кайся, как благоразумный разбойник. Сия изображаемая во святом храме Голгофа да научит тебя, о христианин, да научит она тебя узнавать Христа Сына Божия, не только идущего во славе, но и приходящего к тебе в уничижении. — Когда поднимется в тебе та борьба между любовию к миру и любовию к правде, которую не выдержал Пилат, тогда подумай — во-первых, о том, что в то время, как ты воображаешь себя судьей между Христом и миром, то на самом деле над тобою самим совершается суд на небе, как тогда совершился он над князем мира; — а во-вторых, если жалеешь о своем спасении, то представь себе вновь Голгофу, распятого на древе Христа и иудеев, ругающихся Ему, представь всю эту страшную картину в день твоего искушения и спроси: хочу ли быть с праведными мироносицами, не убоявшимися мирского позора ради Христа, или со злодеями, Его осудившими? О сем размысли и ныне пред святою плащаницей; смотри, чтобы твое лобзание Христовых язв во святом храме, при постоянном отвращении от них в жизни, не уподобилось целованию и поклонению нечестивых ругателей-воинов. А если в прошлой жизни ты знаешь за собой много таких христоненавистных дел, каковы были дела иудеев, то обновись, покайся и, возвращаясь из храма, уподобися тем из них, о коих сказано: и вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся (Лук. XXIII, 48). Возвратись и ты в дом твой изменившись подобно сотнику и иже с ним, распни в себе ветхого человека, чтобы жить со Христом во веки. Аминь.
Слово сие произнесено в Исаакиевском Кафедральном соборе 30-го марта 1890 года. Напечатано впервые в журнале «Церковные Ведомости» в 1890 г , . № 16.
Митрополит Антоний. Слова, беседы и речи (о жизни по внутреннему человеку).
Посмертное издание с предисловием АРХИЕПИСКОПА НИКОНА (РКЛИЦКОГО). Нью-Йорк, 1968 г, сс.47-50.
Сверено с оригиналом
Слово в Великий Пяток
Сбыстся Писание, еже глаголет:
и со беззаконными вменися.
И мимоходящии
хуляху Его, покивающе главами своими и
глаголюще: уа, разоряяй церковь и треми
денми созидаяй: спасися сам и сниди
со креста (Марк. XV, 28-30).
Совершилась спасительная страсть! Исполнен ужасный приговор! Оклеветан Праведник, Безгрешный схвачен, как злодей, Святой приведен на беззаконный суд; небесный Посланник терпит поносное распятие от нечестивых! Но еще не выпита до дна чаша страданий! еще суждено превозмогать беззаконной неправде: невинный Страдалец и его немногие последователи лишены даже того последнего утешения невинности, чтобы если не сами мучители, то хотя бы общественное мнение показало сочувствие и сострадание Мученику. Но нет, проходят толпы богомольцев на праздник, останавливаются и, покивая главами на страшное зрелище, изрыгают насмешки и брань. Но что еще ужаснее, — не недоразумение, не неведение заставляет их допускать сие безумие, но только ожесточенная злоба на ту правду, на ту безконечную святость, которую принес Господь на землю. «Уа, разоряяй церковь!» — Ты пришел осудить наши предания, вздумал переменить порядки нашей религиозной жизни, которые нам так дороги; Ты хвалился, что в три дня создашь новые: так терпи же то, что терпишь: сойди с креста и спаси Себя сам. Нам было Тебя не переспорить: Ты думал любовью и правдою устроить на земле мир и не пожелал присоединиться к нам: теперь пусть видят все, куда привели Тебя Твои добродетели. — Так думал поругаться Христу диавол, говоривший в сердцах сей обезумевшей толпы. Казалось, что не стало на земле правды: ложь и злоба, вменившая Христа со беззаконными, как будто окончательно и на веки воцарилась в мире. Многих праведников казнила она, многих изгнала пророков, еще недавно обезглавила «большего всех, рожденных женами» (Лук. VII, 28), а ныне пригвоздила ко кресту Святейшего из святых, так что затрепетала сама природа: «и тьма бысть по всей земли и померче солнце, и завеса церковная раздрася посреде» (Лук. XXIII, 45). Никогда не видело солнце такого страшного злодеяния, никогда не обагрялась земля Божественною кровью, ни прежде, ни после сего, ни во веки. Но Бог благий и праведный Судия превыше всех: и когда для плотского ума виделось посрамление правды и торжество зла, когда умирало «Солнце правды» на поносном древе, осужденное беззаконными злодеями, а самые злодеи, рукоплеская, торжествовали: тогда же на небе совершился приговор на укрепившегося князя мира сего, тогда пришел суд на всякое зло и творящего злое (Иоан. XII, 31-34; Рим. I, 18; II, 9-11). Своею вольною страстью Господь открывает нам, что стыд и позор не во внешнем уничижении, а в грехе, что слава и правда не в силе внешней, а в чистоте сердца. У Него отнимают земную жизнь, но здесь же зачинается новая жизнь благодати. «Когда душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное», говорит о Христе Исаия (LIII, 10).
С тех пор, как пострадал Господь, всем стало ясно, в чем горе и смерть, все стали различать правого от сильного, все осуждают не Распятого, но его распинателей. Они стали предметом общего омерзения и ужаса, а Он стал нашим Светом, нашею Жизнью, нашим Оправданием. Поносное древо казни стало достопокланяемым знамением победы, надеждою спасения, — а то Лобное место, на котором Его вменили со беззаконными, изображается днесь пред нашими глазами посреди священного храма, как святыня, и пред изображением тела Его, полагаемого во гробе, падают ниц на землю вельможи и цари.
Но, братие, до конца ли уничтожилось сходство нашего времени с тогдашним? — для всех ли открылись внутренние очи, чтобы различать внутреннее от внешнего, сущее от кажущегося, чего не умели делать безумные иудеи? Все ли мы или, лучше сказать, всегда ли преклоняемся пред распятым Христом, как преклоняемся днесь пред Его плащаницей? Или мы сами уподобляемся иногда христоненавистным ослепленным иудеям, которые тоже покланялись Ему, как царю, за четыре дня до того, как предали Его на казнь? Или наши богослужебные хваления бывают, по легкости нашего настроения, подобны еврейскому «Осанна» при входе Христа в Иерусалим? Смотрите, здесь Христос всеми покланяемый, а там, за стенами святого храма, там мы Его вездесущего как встречаем, когда видим снова в умалении? Или невразумительны сии вопросы? или непонятны эти слова? Тогда, может быть, ты разъяснишь себе их значение другими словами: «взалкахся и не дасте Ми ясти, возжадахся и не напоисте Мене, странен бех и не введосте Мене, наг и не одеясте Мене; болен и в темнице, и не посетисте Мене (Матф. XXV, 42-43). Да, когда мы встречаем Христа не во славе, а в уничижении, когда приходится ради Него лишиться, или потрудиться, или принять укоры и стыд в обществе; когда Он толчется в наше сердце (Апок. III, 20) и требует от нас чего либо, для наших предразсудков небывалого и даже смешного, когда предлагает разорить греховный дом нашей любострастной и горделивой души и обещает нам создать треми денми новую жизнь всепрощения, смирения, любви и правды: вот тогда, как мы Его встречаем?! Тогда мы далеки ли от безумных иудеев, возлюбивших славу человеческую паче, неже славу Божию (Иоан. XII, 43)? — Вот о чем размысли в сердце твоем, прикладываясь устами к плащанице; вот о каких деяниях кайся, как благоразумный разбойник. Сия изображаемая во святом храме Голгофа да научит тебя, о христианин, да научит она тебя узнавать Христа Сына Божия, не только идущего во славе, но и приходящего к тебе в уничижении. — Когда поднимется в тебе та борьба между любовию к миру и любовию к правде, которую не выдержал Пилат, тогда подумай — во-первых, о том, что в то время, как ты воображаешь себя судьей между Христом и миром, то на самом деле над тобою самим совершается суд на небе, как тогда совершился он над князем мира; — а во-вторых, если жалеешь о своем спасении, то представь себе вновь Голгофу, распятого на древе Христа и иудеев, ругающихся Ему, представь всю эту страшную картину в день твоего искушения и спроси: хочу ли быть с праведными мироносицами, не убоявшимися мирского позора ради Христа, или со злодеями, Его осудившими? О сем размысли и ныне пред святою плащаницей; смотри, чтобы твое лобзание Христовых язв во святом храме, при постоянном отвращении от них в жизни, не уподобилось целованию и поклонению нечестивых ругателей-воинов. А если в прошлой жизни ты знаешь за собой много таких христоненавистных дел, каковы были дела иудеев, то обновись, покайся и, возвращаясь из храма, уподобися тем из них, о коих сказано: и вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся (Лук. XXIII, 48). Возвратись и ты в дом твой изменившись подобно сотнику и иже с ним, распни в себе ветхого человека, чтобы жить со Христом во веки. Аминь.
Слово сие произнесено в Исаакиевском Кафедральном соборе 30-го марта 1890 года. Напечатано впервые в журнале «Церковные Ведомости» в 1890 г , . № 16.
Митрополит Антоний. Слова, беседы и речи (о жизни по внутреннему человеку).
Посмертное издание с предисловием АРХИЕПИСКОПА НИКОНА (РКЛИЦКОГО). Нью-Йорк, 1968 г, сс.47-50.
Сверено с оригиналом
Слово в Великий Пяток
Сбыстся Писание, еже глаголет:
и со беззаконными вменися.
И мимоходящии
хуляху Его, покивающе главами своими и
глаголюще: уа, разоряяй церковь и треми
денми созидаяй: спасися сам и сниди
со креста (Марк. XV, 28-30).
Совершилась спасительная страсть! Исполнен ужасный приговор! Оклеветан Праведник, Безгрешный схвачен, как злодей, Святой приведен на беззаконный суд; небесный Посланник терпит поносное распятие от нечестивых! Но еще не выпита до дна чаша страданий! еще суждено превозмогать беззаконной неправде: невинный Страдалец и его немногие последователи лишены даже того последнего утешения невинности, чтобы если не сами мучители, то хотя бы общественное мнение показало сочувствие и сострадание Мученику. Но нет, проходят толпы богомольцев на праздник, останавливаются и, покивая главами на страшное зрелище, изрыгают насмешки и брань. Но что еще ужаснее, — не недоразумение, не неведение заставляет их допускать сие безумие, но только ожесточенная злоба на ту правду, на ту безконечную святость, которую принес Господь на землю. «Уа, разоряяй церковь!» — Ты пришел осудить наши предания, вздумал переменить порядки нашей религиозной жизни, которые нам так дороги; Ты хвалился, что в три дня создашь новые: так терпи же то, что терпишь: сойди с креста и спаси Себя сам. Нам было Тебя не переспорить: Ты думал любовью и правдою устроить на земле мир и не пожелал присоединиться к нам: теперь пусть видят все, куда привели Тебя Твои добродетели. — Так думал поругаться Христу диавол, говоривший в сердцах сей обезумевшей толпы. Казалось, что не стало на земле правды: ложь и злоба, вменившая Христа со беззаконными, как будто окончательно и на веки воцарилась в мире. Многих праведников казнила она, многих изгнала пророков, еще недавно обезглавила «большего всех, рожденных женами» (Лук. VII, 28), а ныне пригвоздила ко кресту Святейшего из святых, так что затрепетала сама природа: «и тьма бысть по всей земли и померче солнце, и завеса церковная раздрася посреде» (Лук. XXIII, 45). Никогда не видело солнце такого страшного злодеяния, никогда не обагрялась земля Божественною кровью, ни прежде, ни после сего, ни во веки. Но Бог благий и праведный Судия превыше всех: и когда для плотского ума виделось посрамление правды и торжество зла, когда умирало «Солнце правды» на поносном древе, осужденное беззаконными злодеями, а самые злодеи, рукоплеская, торжествовали: тогда же на небе совершился приговор на укрепившегося князя мира сего, тогда пришел суд на всякое зло и творящего злое (Иоан. XII, 31-34; Рим. I, 18; II, 9-11). Своею вольною страстью Господь открывает нам, что стыд и позор не во внешнем уничижении, а в грехе, что слава и правда не в силе внешней, а в чистоте сердца. У Него отнимают земную жизнь, но здесь же зачинается новая жизнь благодати. «Когда душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное», говорит о Христе Исаия (LIII, 10).
С тех пор, как пострадал Господь, всем стало ясно, в чем горе и смерть, все стали различать правого от сильного, все осуждают не Распятого, но его распинателей. Они стали предметом общего омерзения и ужаса, а Он стал нашим Светом, нашею Жизнью, нашим Оправданием. Поносное древо казни стало достопокланяемым знамением победы, надеждою спасения, — а то Лобное место, на котором Его вменили со беззаконными, изображается днесь пред нашими глазами посреди священного храма, как святыня, и пред изображением тела Его, полагаемого во гробе, падают ниц на землю вельможи и цари.
Но, братие, до конца ли уничтожилось сходство нашего времени с тогдашним? — для всех ли открылись внутренние очи, чтобы различать внутреннее от внешнего, сущее от кажущегося, чего не умели делать безумные иудеи? Все ли мы или, лучше сказать, всегда ли преклоняемся пред распятым Христом, как преклоняемся днесь пред Его плащаницей? Или мы сами уподобляемся иногда христоненавистным ослепленным иудеям, которые тоже покланялись Ему, как царю, за четыре дня до того, как предали Его на казнь? Или наши богослужебные хваления бывают, по легкости нашего настроения, подобны еврейскому «Осанна» при входе Христа в Иерусалим? Смотрите, здесь Христос всеми покланяемый, а там, за стенами святого храма, там мы Его вездесущего как встречаем, когда видим снова в умалении? Или невразумительны сии вопросы? или непонятны эти слова? Тогда, может быть, ты разъяснишь себе их значение другими словами: «взалкахся и не дасте Ми ясти, возжадахся и не напоисте Мене, странен бех и не введосте Мене, наг и не одеясте Мене; болен и в темнице, и не посетисте Мене (Матф. XXV, 42-43). Да, когда мы встречаем Христа не во славе, а в уничижении, когда приходится ради Него лишиться, или потрудиться, или принять укоры и стыд в обществе; когда Он толчется в наше сердце (Апок. III, 20) и требует от нас чего либо, для наших предразсудков небывалого и даже смешного, когда предлагает разорить греховный дом нашей любострастной и горделивой души и обещает нам создать треми денми новую жизнь всепрощения, смирения, любви и правды: вот тогда, как мы Его встречаем?! Тогда мы далеки ли от безумных иудеев, возлюбивших славу человеческую паче, неже славу Божию (Иоан. XII, 43)? — Вот о чем размысли в сердце твоем, прикладываясь устами к плащанице; вот о каких деяниях кайся, как благоразумный разбойник. Сия изображаемая во святом храме Голгофа да научит тебя, о христианин, да научит она тебя узнавать Христа Сына Божия, не только идущего во славе, но и приходящего к тебе в уничижении. — Когда поднимется в тебе та борьба между любовию к миру и любовию к правде, которую не выдержал Пилат, тогда подумай — во-первых, о том, что в то время, как ты воображаешь себя судьей между Христом и миром, то на самом деле над тобою самим совершается суд на небе, как тогда совершился он над князем мира; — а во-вторых, если жалеешь о своем спасении, то представь себе вновь Голгофу, распятого на древе Христа и иудеев, ругающихся Ему, представь всю эту страшную картину в день твоего искушения и спроси: хочу ли быть с праведными мироносицами, не убоявшимися мирского позора ради Христа, или со злодеями, Его осудившими? О сем размысли и ныне пред святою плащаницей; смотри, чтобы твое лобзание Христовых язв во святом храме, при постоянном отвращении от них в жизни, не уподобилось целованию и поклонению нечестивых ругателей-воинов. А если в прошлой жизни ты знаешь за собой много таких христоненавистных дел, каковы были дела иудеев, то обновись, покайся и, возвращаясь из храма, уподобися тем из них, о коих сказано: и вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся (Лук. XXIII, 48). Возвратись и ты в дом твой изменившись подобно сотнику и иже с ним, распни в себе ветхого человека, чтобы жить со Христом во веки. Аминь.
Слово сие произнесено в Исаакиевском Кафедральном соборе 30-го марта 1890 года. Напечатано впервые в журнале «Церковные Ведомости» в 1890 г , . № 16.
Митрополит Антоний. Слова, беседы и речи (о жизни по внутреннему человеку).
Посмертное издание с предисловием АРХИЕПИСКОПА НИКОНА (РКЛИЦКОГО). Нью-Йорк, 1968 г, сс.47-50.
Сверено с оригиналом
Слово в Великий Пяток
Сбыстся Писание, еже глаголет:
и со беззаконными вменися.
И мимоходящии
хуляху Его, покивающе главами своими и
глаголюще: уа, разоряяй церковь и треми
денми созидаяй: спасися сам и сниди
со креста (Марк. XV, 28-30).
Совершилась спасительная страсть! Исполнен ужасный приговор! Оклеветан Праведник, Безгрешный схвачен, как злодей, Святой приведен на беззаконный суд; небесный Посланник терпит поносное распятие от нечестивых! Но еще не выпита до дна чаша страданий! еще суждено превозмогать беззаконной неправде: невинный Страдалец и его немногие последователи лишены даже того последнего утешения невинности, чтобы если не сами мучители, то хотя бы общественное мнение показало сочувствие и сострадание Мученику. Но нет, проходят толпы богомольцев на праздник, останавливаются и, покивая главами на страшное зрелище, изрыгают насмешки и брань. Но что еще ужаснее, — не недоразумение, не неведение заставляет их допускать сие безумие, но только ожесточенная злоба на ту правду, на ту безконечную святость, которую принес Господь на землю. «Уа, разоряяй церковь!» — Ты пришел осудить наши предания, вздумал переменить порядки нашей религиозной жизни, которые нам так дороги; Ты хвалился, что в три дня создашь новые: так терпи же то, что терпишь: сойди с креста и спаси Себя сам. Нам было Тебя не переспорить: Ты думал любовью и правдою устроить на земле мир и не пожелал присоединиться к нам: теперь пусть видят все, куда привели Тебя Твои добродетели. — Так думал поругаться Христу диавол, говоривший в сердцах сей обезумевшей толпы. Казалось, что не стало на земле правды: ложь и злоба, вменившая Христа со беззаконными, как будто окончательно и на веки воцарилась в мире. Многих праведников казнила она, многих изгнала пророков, еще недавно обезглавила «большего всех, рожденных женами» (Лук. VII, 28), а ныне пригвоздила ко кресту Святейшего из святых, так что затрепетала сама природа: «и тьма бысть по всей земли и померче солнце, и завеса церковная раздрася посреде» (Лук. XXIII, 45). Никогда не видело солнце такого страшного злодеяния, никогда не обагрялась земля Божественною кровью, ни прежде, ни после сего, ни во веки. Но Бог благий и праведный Судия превыше всех: и когда для плотского ума виделось посрамление правды и торжество зла, когда умирало «Солнце правды» на поносном древе, осужденное беззаконными злодеями, а самые злодеи, рукоплеская, торжествовали: тогда же на небе совершился приговор на укрепившегося князя мира сего, тогда пришел суд на всякое зло и творящего злое (Иоан. XII, 31-34; Рим. I, 18; II, 9-11). Своею вольною страстью Господь открывает нам, что стыд и позор не во внешнем уничижении, а в грехе, что слава и правда не в силе внешней, а в чистоте сердца. У Него отнимают земную жизнь, но здесь же зачинается новая жизнь благодати. «Когда душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное», говорит о Христе Исаия (LIII, 10).
С тех пор, как пострадал Господь, всем стало ясно, в чем горе и смерть, все стали различать правого от сильного, все осуждают не Распятого, но его распинателей. Они стали предметом общего омерзения и ужаса, а Он стал нашим Светом, нашею Жизнью, нашим Оправданием. Поносное древо казни стало достопокланяемым знамением победы, надеждою спасения, — а то Лобное место, на котором Его вменили со беззаконными, изображается днесь пред нашими глазами посреди священного храма, как святыня, и пред изображением тела Его, полагаемого во гробе, падают ниц на землю вельможи и цари.
Но, братие, до конца ли уничтожилось сходство нашего времени с тогдашним? — для всех ли открылись внутренние очи, чтобы различать внутреннее от внешнего, сущее от кажущегося, чего не умели делать безумные иудеи? Все ли мы или, лучше сказать, всегда ли преклоняемся пред распятым Христом, как преклоняемся днесь пред Его плащаницей? Или мы сами уподобляемся иногда христоненавистным ослепленным иудеям, которые тоже покланялись Ему, как царю, за четыре дня до того, как предали Его на казнь? Или наши богослужебные хваления бывают, по легкости нашего настроения, подобны еврейскому «Осанна» при входе Христа в Иерусалим? Смотрите, здесь Христос всеми покланяемый, а там, за стенами святого храма, там мы Его вездесущего как встречаем, когда видим снова в умалении? Или невразумительны сии вопросы? или непонятны эти слова? Тогда, может быть, ты разъяснишь себе их значение другими словами: «взалкахся и не дасте Ми ясти, возжадахся и не напоисте Мене, странен бех и не введосте Мене, наг и не одеясте Мене; болен и в темнице, и не посетисте Мене (Матф. XXV, 42-43). Да, когда мы встречаем Христа не во славе, а в уничижении, когда приходится ради Него лишиться, или потрудиться, или принять укоры и стыд в обществе; когда Он толчется в наше сердце (Апок. III, 20) и требует от нас чего либо, для наших предразсудков небывалого и даже смешного, когда предлагает разорить греховный дом нашей любострастной и горделивой души и обещает нам создать треми денми новую жизнь всепрощения, смирения, любви и правды: вот тогда, как мы Его встречаем?! Тогда мы далеки ли от безумных иудеев, возлюбивших славу человеческую паче, неже славу Божию (Иоан. XII, 43)? — Вот о чем размысли в сердце твоем, прикладываясь устами к плащанице; вот о каких деяниях кайся, как благоразумный разбойник. Сия изображаемая во святом храме Голгофа да научит тебя, о христианин, да научит она тебя узнавать Христа Сына Божия, не только идущего во славе, но и приходящего к тебе в уничижении. — Когда поднимется в тебе та борьба между любовию к миру и любовию к правде, которую не выдержал Пилат, тогда подумай — во-первых, о том, что в то время, как ты воображаешь себя судьей между Христом и миром, то на самом деле над тобою самим совершается суд на небе, как тогда совершился он над князем мира; — а во-вторых, если жалеешь о своем спасении, то представь себе вновь Голгофу, распятого на древе Христа и иудеев, ругающихся Ему, представь всю эту страшную картину в день твоего искушения и спроси: хочу ли быть с праведными мироносицами, не убоявшимися мирского позора ради Христа, или со злодеями, Его осудившими? О сем размысли и ныне пред святою плащаницей; смотри, чтобы твое лобзание Христовых язв во святом храме, при постоянном отвращении от них в жизни, не уподобилось целованию и поклонению нечестивых ругателей-воинов. А если в прошлой жизни ты знаешь за собой много таких христоненавистных дел, каковы были дела иудеев, то обновись, покайся и, возвращаясь из храма, уподобися тем из них, о коих сказано: и вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся (Лук. XXIII, 48). Возвратись и ты в дом твой изменившись подобно сотнику и иже с ним, распни в себе ветхого человека, чтобы жить со Христом во веки. Аминь.
Слово сие произнесено в Исаакиевском Кафедральном соборе 30-го марта 1890 года. Напечатано впервые в журнале «Церковные Ведомости» в 1890 г , . № 16.
Митрополит Антоний. Слова, беседы и речи (о жизни по внутреннему человеку).
Посмертное издание с предисловием АРХИЕПИСКОПА НИКОНА (РКЛИЦКОГО). Нью-Йорк, 1968 г, сс.47-50.
Сверено с оригиналом