(†15/28 марта 1943)
В ночь с субботы на воскресенье, 15/28 марта, в Крестопоклонную седмицу Великого поста 1943 года, отошёл ко Господу, причастившись Святых Христовых Таин, великий русский композитор Сергей Васильевич Рахманинов.
Сергей Васильевич умер от прогрессирующей формы рака в своём доме в Лос-Анджелесе.
Сергей Васильевич Рахманинов родился в музыкальной семье, 1 апреля 1873 года. Его мать, Любовь Петровна, была ученицей Антона Рубинштейна и прекрасно играла; отец, Василий Аркадьевич, владел даром музыкальной импровизации. “За другие сильнейшие музыкальные впечатления я должен благодарить свою бабушку”, — вспоминал Сергей Рахманинов. Именно благодаря своей бабушке Софье Александровне будущий мастер проникся красотой духовной музыки. Софья Александровна Бутакова была женщиной глубоко религиозной. Она регулярно посещала церковные службы и, когда Сергей оставался на ее попечение, она всегда брала его с собой. Будучи его крестной матерью, она строго относилась ко всему, что касалось духовного развития внука.
Особенно Сергею запомнился перезвон далекого Новгородского Софийского собора. “Звонари были артистами, — писал он позже, — четыре ноты складывались во вновь и вновь повторяющуюся тему, четыре серебряные плачущие ноты, окруженные непрестанно меняющимся аккомпанементом… Несколько лет спустя я сочинил сюиту для двух фортепиано… — мне вновь запел колокол Софийского собора”. Древний новгородский знаменный распев на всю жизнь сохранился в памяти композитора.
Бабушка играла большую роль в жизни Сергея Рахманинова. Не случайно в марте 1897 года, сразу после провала его Первой симфонии в Петербурге, он уехал в Новгород, к бабушке. С.А. Бутакова умерла в возрасте 82 лет, в 1904 году, когда судьба Рахманинова уже вполне определилась.Время, проведенное в имении его бабушки, С. Рахманинов вспоминал как самые светлые моменты своего детства. Уже в Москве, будучи взрослым, он часто ходил к службе, но тщательно скрывал свои религиозные чувства от посторонних глаз, поэтому многие современники, знавшие С. Рахманинова лично, в своих воспоминаниях отмечали, что он не отличался религиозностью и не посещал церковь. И лишь самые близкие друзья знали, что это утверждение совершенно неверно. Его друг, композитор А.Ф. Гедике, писал в воспоминаниях о С. Рахманинове: «Он очень любил церковное пение и частенько, даже зимой, вставал в семь часов утра и уезжал в Андроньев монастырь, где выстаивал в полутемной огромной церкви целую обедню, слушая старинные, суровые песнопения из Октоиха, исполняемые монахами параллельными квинтами. Это производило на него сильное впечатление» .
В своем творчестве Сергей Рахманинов обратился к духовной музыке в 1910 году, создав музыку к Литургии св. Иоанна Златоуста. А спустя пять лет он завершил величайшее из своих творений — Всенощное бдение, написанное на темы древних песнопений знаменного распева. Для “Свете тихий” взята в основу мелодия Киевского распева. Всенощное бдение посвящено памяти Степана Васильевича Смоленского (1848—1909) — исследователя и знатока церковного пения, профессора Московской консерватории, управляющего Придворной певческой капеллой в Петербурге.
С. Рахманинов был знаковой фигурой для своего времени. Конец XIX – начало XX вв. стали для России временем великих исторических испытаний, и в такой обстановке грозных потрясений и тревожных предчувствий в общественной, философской, художественной мысли с одной стороны – обостряется трагическое мироощущение, предчувствие близости «конца», с другой стороны – происходит необыкновенный рост национального самосознания, поиски русской идеи, обостряется интерес к старине, к древнерусскому искусству. То время А. Блок назвал «новым русским возрождением», для которого обращение к древнему церковному искусству не было случайным. В 80-е годы XIX века к сочинению духовной музыки обращаются Н. Римский-Корсаков и П. Чайковский. Их поиски приводят к возникновению в начале XX века так называемого «нового направления» в русской духовной музыке, к которому принадлежит творчество П. Чеснокова, А. Гречанинова, А. Кастальского и вершиной которого стало творчество С. Рахманинова. Свою задачу композиторы «нового направления» видели в возрождении традиций древнего православного пения, которые были утрачены с приходом в Россию европейской культуры в середине XVII века. В музыке к «Всенощному бдению» С.В. Рахманинова тесно переплетены лирико-эпическое и философско-религиозное, глубоко личностное и всечеловеческое, соборное начала. Хоровой цикл включает 15 песнопений воскресного всенощного бдения. Главным образом, это неизменяемые песнопения. Очевидно, что этот выбор композитора не случаен. Воскресная служба занимает исключительное место в церковной жизни. «Это день, принадлежащий не времени, а вечности. Это малая Пасха, которую мы имеем счастье праздновать раз в неделю». Из 15 песней цикла десять написаны на подлинные обиходные распевы: знаменный, греческий, киевский. Другие пять, являющиеся оригинальными сочинениями, по словам С.Рахманинова, «сознательно подделывались под Обиход». Литургическое слово и музыка составляют целостную ткань произведения, где все средства музыкальной выразительности направлены напередачу и углубление литургического смысла. Музыка «Всенощной» написана для двенадцатиголосного смешанного хора, партитура чрезвычайно сложна в вокальнохоровом отношении и требует от исполнителей высочайшего профессионального мастерства. Близость к церковной традиции обнаруживается в выборе способов изложения – часто С. Рахманинов использует антифонный (пение на два лика) принцип изложения, который становится формообразующим, как, например, в песнопениях «Благослови, душе моя, Господа», «Блажен муж», «Воскресение Христово видевшее». Следование традиции, в соответствии с которой перед утреней бывает колокольный двузвон, проявляется в приемах звукоизобразительности, имитирующих колокольный звон в «Шестопсалмии», которым начинается утреня. Древнерусский характер, дух старины воссоздается через особый набор выразительных средств и приемов, создающих колорит архаики. Опираясь на древнецерковную монодию, С. Рахманинов облекает ее во все многообразие красок, возникающих из палитры жанровых и стилевых особенностей.
Хоровые духовные произведения С. Рахманинова – ценнейший вклад в русскуюsergey_raxmaninov духовную музыку. Обращение в XIX веке к жанрам церковной музыки русских композиторов-классиков Н. Римского-Корсакова, М. Балакирева, А. Лядова, П. Чайковского привели к расцвету духовной музыки в начале XX века в творчестве А. Кастальского, П. Чеснокова, А. Гречанинова, вершиной которого явилась «Всенощная» С. Рахманинова. Это произведение выходит далеко за рамки церковной музыки, принадлежа одновременно искусству духовному и светскому. Во «Всенощном бдении» С. Рахманинова сплетены в неразрывное целое древние пласты церковной и народно-песенной культуры. Древние обиходные напевы, оплетаясь выразительными приемами и средствами современного музыкального искусства, образуют целостную музыкальную ткань произведения, в которой древний напев не только рельефно выделяется, но выявляет, проясняет мелодическое, интонационное богатство и красоту первоисточника. Гений композитора открыл скрытую в древних напевах бесконечную глубину содержания, духовных смыслов и символов. Вместе с тем, автор раскрывает стилистическое своеобразие, заложенное в первоисточнике, обогащает эпическую основу древнего распева подлинным симфонизмом, оперным богатством образов и напряженностью драматургического развития. Глубина личного религиозного чувства, преклонение и восхищение величием Творца, молитвенная просветленность и глубокое покаяние, сосредоточенное размышление и призыв к единению во имя мира всему миру – вот содержание и гуманистический пафос «Всенощного бдения» С. Рахманинова.»
В феврале 1915 года на одной из очередных репетиций синодального хора на пультах появилась новая партитура в синей обложке. Раскрыв ноты, мы увидели надпись: “С. Рахманинов. Всенощное бдение”. Партитура, как и вообще все ноты синодального хора, была размножена литографским способом и не прошла еще через какое-либо издательство. Нам предстояло первым исполнить это произведение на концертной эстраде”, — вспоминал Александр Смирнов, один из певчих Московского синодального хора.
Работа над Литургией и Всенощной Рахманинова вызывала и у музыкантов ощущение радости. К репетиции приступали с волнением. Обычно перед разучиванием дирижер Николай Данилин один раз проигрывал новое произведение, теперь же он сделал это дважды, сопровождая показ короткими замечаниями: “Послушайте еще раз”, “Это только кажется что трудно. Трудно исполнять на рояле, а в хоре легко”. Вся подготовка к концертам проходила в атмосфере большого творческого подъема.
Рахманинов сам присутствовал на репетициях, хотя по традиции на спевки синодального хора почти никто не допускался.
“Однажды во время репетиции стеклянная дверь вдруг распахнулась, и в зал вошел медленной уверенной походкой мужчина необыкновенно высокого роста; он прошел средним проходом к первым рядам кресел, сел и, раскрыв точно такую же партитуру, как и у нас, начал слушать. Дирижер не остановил хор, но все догадались, что это Сергей Рахманинов. С того дня аккуратно к началу репетиции являлся и Сергей Васильевич, садился на то же место, внимательно следил за исполнением, одновременно со всеми перелистывал страницы и… безмолвствовал. Лишь один раз вместо Рахманинова пришла его жена, прослушала всю спевку, а в перерыве читала книгу”, — вспоминает А.Смирнов о репетициях “Всенощной”.
Литургия С.В. Рахманинова была впервые исполнена в 1910 году, в зале Синодального училища. Повторные исполнения проходили в Большом зале Консерватории.
Первое исполнение Всенощной состоялось 23 марта 1915 года в Колонном зале Благородного собрания в Москве. В течение месяца это сочинение было исполнено четыре раза (сбор от двух концертов был передан в пользу жертв Первой мировой войны). Несмотря на правило, запрещавшее аплодисменты во время исполнения духовной музыки, слушатели после заключительного аккорда “Всенощной” каждый раз начинали бурно аплодировать.
Успех синодального хора, безусловно, был связан с именем близкого друга Рахманинова, дирижера Николая Данилина.
Синодальное училище, наряду с петербургской Придворной капеллой, было одним из центров профессиональной певческой культуры. Училище выпускало отлично подготовленных регентов для всей России, а его хор уверенно завоевывал положение лучшего в мире.
Николай Данилин, регент Синодального хора с 1910 года, поднял мастерство хора до высочайшего уровня. Впервые он встретил Сергея Рахманинова еще будучи студентом Синодального училища, и эта встреча впоследствии переросла в близкую дружбу. Игра молодого Рахманинова произвела на Николая Данилина неизгладимое впечатление. Сергей Рахманинов сотрудничал с Николаем Данилиным и при создании хоровой партитуры “Всенощной”. Даже разделенные в последние годы жизни огромным расстоянием, они продолжали часто переписываться. В последний раз “Всенощная” исполнялась Синодальным хором в конце 1916 года, в концертном зале Синодального училища — там, где проходили все репетиции.
Октябрьская революция застала Рахманинова за переделкой его Первого концерта. Многие тогда считали, что переворот в России временный. Рахманинов же думал, что это конец старой России и что ему, как артисту, ничего другого не остается, как покинуть родину. Он считал, что жизнь без искусства для него бесцельна. Боялся, что в наступившей ломке искусство, как таковое, существовать не может и что всякая артистическая деятельность прекращается в России на многие годы. Поэтому он воспользовался пришедшим неожиданно из Швеции предложением выступить в концерте в Стокгольме. В конце 1917 года он вместе с женой Натальей Александровной и детьми покидает Россию.
Вначале он едет в Париж, затем перебирается в Швейцарию. С 1935 года композитор живет в США. Наступает новый перерыв в творчестве Рахманинова, на этот раз значительно более длительный, чем предыдущий. Только спустя целое десятилетие композитор возвращается к сочинению музыки, сделав обработку трех русских народных песен для хора и оркестра и завершив Четвертый фортепианный концерт, начатый еще накануне Первой мировой войны.
Рахманинов мучительно тосковал по родине, постоянно размышляя о том, не совершил ли он ошибку, покинув отчизну. Он жадно интересовался всем, что приходило из Советского Союза, и его интерес к своей обновленной родине был искренен, глубок. Он читал книги, газеты и журналы, приходившие из СССР, собирал советские пластинки. Особенно любил он слушать русские песни в исполнении замечательного Краснознаменного ансамбля.
Возможно, все это послужило толчком для постепенного возрождения творчества Сергея Васильевича, создавшего в 1930-е годы такие прекрасные сочинения, как «Симфонические танцы», Рапсодия на тему Паганини и особенно Третья симфония.
Лето 1934 года принесло композитору долгожданную творческую удачу. Всего за семь недель Рахманинов создал одно из наиболее блестящих своих произведений — Рапсодию для фортепиано с оркестром на тему скрипичной пьесы Никколо Паганини.
В Третьей симфонии, завершенной в 1936 году, обобщаются лучшие рахманиновские свойства. Она, без всякого сомнения, крупное явление в эволюции национально русского симфонизма. Симфония, одухотворенная лирикой и гимнами восторга и любви, обращена к великой родине композитора — России.
“Я — русский композитор, — писал Рахманинов, — и моя Родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка — это плод моего характера, и поэтому русская музыка: единственное, что я стараюсь делать, когда сочиняю, — это заставить ее прямо и просто выражать то, что у меня на сердце”.
Еще одна вершина того периода — «Симфонические танцы» (1940). Рахманинов, всегда очень строго и критически относившийся к своим произведениям, по-иному относился к «Симфоническим танцам». Он до конца жизни любил их, вероятно, считая своим лучшим произведением, и радовался, когда узнавал, что тот или другой дирижер хочет их исполнять. Он надеялся, что известный хореограф М.М. Фокин поставит балет на эту музыку. Они не раз обсуждали эту идею, но осуществить намерение — поставить балет на музыку «Симфонических танцев» Рахманинова — из-за смерти Фокина, последовавшей летом 1942 года, так и не удалось.
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РАХМАНИНОВА
Со студенческих лет Рахманинов неоднократно давал бесплатные концерты в просветительском «Кружке любителей русской музыки» супругов Керзиных, выступал на благотворительных вечерах памяти Ильи Саца, Веры Комиссаржевской и других деятелей культуры, материально поддерживая их родных. Так, после смерти Александра Скрябина в 1915-м году Сергей Васильевич провёл несколько концертов в помощь семьи умершего коллеги по цеху. Он активно участвовал в деятельности «Российского музыкального издательства» филантропа Сергея Кусевицкого, целью которого была всесторонняя помощь начинающим композиторам.
В плотном рабочем графике Рахманинова систематически отводилось время для выступлений, средства от которых шли на различные общественные нужды: в пользу учащейся молодёжи, начинающих композиторов, Высших женских курсов, Музыкального фонда, школ, больниц и так далее. Во время Первой мировой войны композитор регулярно давал концерты в помощь армии, и чаще всего – на лечение раненых и нужды беженцев.
До 1917 года каждое лето музыкант проводил в милой сердцу Ивановке – имении на Тамбовщине, где с удовольствием занимался хозяйством и черпал силы для творчества. Здесь на свои деньги композитор построил земскую школу для крестьянских детей и в каждый свой приезд в обязательном порядке помогал местным жителям, которые в нём души не чаяли. Со временем Рахманинов собирался и вовсе подарить Ивановку крестьянам, если бы не долги, которые тяжёлым грузом висели на имении. В результате оно никому не досталось, поскольку с приходом большевиков его разграбили и сожгли.
В эмиграции, как только музыкант встал на ноги и расплатился с долгами, у него появилось гораздо больше возможностей помогать людям. Через год-полтора «концертной страды» в Америке гонорары композитора увеличились с 500 долларов за выступление до 3000–4000. Узнав о последствиях смуты в России – Гражданской войне, разрухе и голоде, он стал сотрудничать с благотворительными организациями Красного Креста и ARA (American Relief Administration), отправляя на Родину посылки с провизией и перечисляя огромные средства в пользу бедствующих соотечественников. Рахманинов хлопотал, чтобы определённые суммы тратились в помощь творческой интеллигенции – артистам, музыкантам, а также персоналу русской консерватории, филармонических училищ и оперных театров.
Среди великого множества людей, кому Сергей Васильевич протянул руку помощи в трудные времена, встречаются такие известные личности, как К.Д. Бальмонт, И.А. Бунин, А.К. Глазунов, Б.Д. Григорьев, М.В. Добужинский, А.И. Зилоти, И.А. Ильин, Ю.Э. и Л.Э. Конюсы, А.И. Куприн, Н.А. Малько, Н.К. Метнер, В.В. Набоков, Д.М. Ратгауз, Игорь Северянин, К.А. Сомов, М.М. Фокин, М.А. Чехов и другие.
Однажды, когда его друг Михаил Слонов послал в почтовое отделение своего знакомого для получения очередной посылки от композитора, кассирша удивилась: «Кто же такой этот Рахманинов, который шлёт продукты половине жителей Москвы?!»
Сергей Рахманинов стал одним из учредителей Фонда имени Льва Толстого. Среди учредителей и спонсоров были: Игорь Сикорский, Татьяна Шауфус-Раппопорт (фронтовая подруга Александры), бывший посол России Борис Бахметьев и один из лучших русских лётчиков — Борис Сергиевский. Экс-президент США Герберт Гувер был избран первым почётным председателем Фонда и прослужил на этой должности до своей смерти в 1964 году.
«Непрестанно в течение многих, многих лет шла его помощь и в другие концы мира. Кажется, не было угла на земном шаре, откуда бы не приходили мольбы о помощи от русских людей, рассеянных по всему свету. Просили больные, старые и немощные люди; просили молодые, чтобы иметь возможность получить или закончить образование, чтобы научиться какой-нибудь профессии; взывали о помощи общественные русские организации, заботящиеся о стариках, о сиротах, об инвалидах; просили помочь многие русские учебные заведения, открывшиеся в разных странах Европы: одни нуждались в деньгах для оплаты помещений, другие старались выхлопотать помощь, чтобы подкрепить полуголодных учеников, чтобы обзавестись инвентарём, пианино и т. д.; нуждались в помощи церкви, общежития.
Было у Сергея Васильевича порядочное количество личных пенсионеров. Много денег ушло и на то, чтобы поддержать какое-нибудь начатое ‟выгодное” дело; большинство их, разумеется, кончалось неудачей. Имена просивших о помощи не подлежат, конечно, оглашению и должны быть преданы забвению. Это соответствует, несомненно, желанию Сергея Васильевича, который очень не любил говорить на эту тему. Всё же необходимо хотя бы упомянуть о самом факте помощи, чтобы отдать дань этому доброму, отзывчивому и скромному другу неимущих и страждущих людей. Помогал Сергей Васильевич, сколько мог, товарищам – артистам, приезжающим на гастроли в Америку. Он рекомендовал их менеджерам, фирме Стейнвей, старался повысить их гонорар и т. д. Имена их пока оглашению также не подлежат».
На чужбине Рахманинов никогда не забывал и про своих земляков-эмигрантов, которым тоже активно оказывал финансовую поддержку. В частности, он неоднократно давал благотворительные концерты в помощь русским учащимся и студентам, а также помогал соотечественникам-предпринимателям.Один из вариантов известной истории про помощь Рахманинова учёному и изобретателю Игорю Сикорскому гласит, что они встретились в Чикаго, когда тот зашёл к музыканту за кулисы после концерта. Земляки разговорились и предались тёплым воспоминаниям о Родине. Узнав, что авиаконструктор после неудавшейся реализации последнего проекта переживает не лучшие времена и с трудом сводит концы с концами, Сергей Владимирович вручил ему 5000 долларов. По тем временам это были огромные деньги, и именно они помогли Сикорскому встать на ноги и прославиться на весь мир как изобретателю винтокрылых машин. Впоследствии разбогатевший инженер отдал долг, при этом у них навсегда установились тёплые дружеские отношения.
Последний концертный сезон Рахманинова — 1942-1943 годов — начался 12 октября сольным концертом в Детройте. Весь сбор с концерта 7 ноября в Нью-Йорке, в сумме 4046 долларов, Сергей Васильевич, как делал до этого не раз, опять отдал на нужды войны: часть пошла американскому Красному Кресту, часть была передана через генерального консула — России, стране, которую он никогда не забывал.